По мере продвижения реформы здравоохранения число государственных больничных коек, врачей, да и самих больниц в РФ продолжает сокращаться. Московское правительство приступило к массовой ликвидации ряда больниц, роддомов и других медицинских учреждений. План-график этой "оптимизации здравоохранения" столицы опубликован на сайте rusmedserver.com. Из документа следует, что сотрудники 28 учреждений, включая 15 больниц Москвы, будут уволены, помещения высвобождены, а оборудование передано другим учреждениям. Сокращено будет и число отделений в оставшихся московских больницах.

Но Москва, безусловно, находится не в самом худшем положении. Вот, например, жутковатый рассказ 24-летнего фельдшера Владимира Сорокоумова из поселка Ерофей Павлович на границе Приамурья и Забайкалья, опубликованный 3 октября в правительственной "Российской газете".

"На всю "скорую" нас двое осталось: я и участковый терапевт, вот так по очереди и шпарим, - поведал Владимир. - В смену бывает по 10-15 вызовов, чаще всего гипертония, стенокардия, дети часто болеют. Серьезно, по стандартам, помощь оказывать нечем. Медикаменты часто за свой счет покупаем, мочегонные всегда сами приобретаем, лейкопластырь тоже".

Кроме станции Ерофей Павлович больница, где работает фельдшер Сорокоумов, обслуживает еще пять населенных пунктов. До села Игнашино - 70 км, ехать больше четырех часов. Рядом проходит федеральная трасса "Амур" - все ДТП тоже на совести этой больницы. Но при ДТП скорая ничем пострадавшего обезболить не может: кроме анальгина и кеторола, ничего нет.

"Кислорода нет, пеногасителя нет, а без него отек легкого просто не снять, - рассказывает Владимир об оснащении "скорой". - Сама машина ничем не оснащена, в ней даже стоек для капельницы нет. Печка зимой вечно не работает, иней в салоне шубой висит, а у нас морозы под пятьдесят градусов давят. А тяжелых больных на этой машине возим в районную больницу, до которой двести километров. Приходилось в машине и роды принимать. Женщина и новорожденный выжили чудом. Мы оснащены только фонендоскопом и тонометром".

"Анализы, через раз делаем, - продолжает Сорокоумов, - лаборант умный, а реактивов нет. Гемоглобин посмотреть не можем. В прошлом году такого не было и зарплата была тысячи на три больше. Я работаю сутки через двое, двое суток работает врач. Наш бывший главный врач работал месяц один и на "скорой", и в больнице. Без единого выходного. Не выдержал - запил. Уволили его. Да я и сам один месяц работал один. И то по зарплате "обули". Ребенок больше в школу уносит, чем я зарабатываю. Этот круг не разомкнуть. У нас одна нормальная проверка, и больницу можно закрывать. Я, когда услышал по телевизору, что зарплата у среднего медперсонала в Амурской области 26 тысяч, чуть с дивана не упал. Ну, разве можно так врать? У меня редко когда больше двенадцати тысяч в месяц выходит".

"На все наши вопросы ответ один: денег нет, - рассказывает фельдшер из Приамурья. - Дескать, мы себя не оправдываем, затратные мы. Знаете, я так и не могу понять, как "скорая помощь" может себя материально оправдать? Мы же априори бесплатны! Часто ощущаю себя дерьмом: не могу спасти человека, хотя можно".

Подобных историй по стране множество. Но удивительно ли это, учитывая, что неизменная цель реформы здравоохранения с 2004 года - стряхнуть максимум болеющих россиян с шеи государства? В России 280 тысяч детей живут с постоянной болью, сообщают СМИ: государство экономит на паллиативной помощи безнадежным больным. Мало того, сейчас, на фоне кризиса, Минфин предлагает урезать траты на здравоохранение в РФ сразу на 90 млрд рублей. А глава Счетной палаты Татьяна Голикова - пустить под нож ФЦП по развитию фармацевтической отрасли и медицинской техники.